© Альтшуллер Г.С., 1978
ШЕРЛОК ХОЛМС И ТРИЗ
(ДЛЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ТРИЗ)

Теорию решения изобретательских задач, как уже не раз отмечалось, можно рассматривать как теорию мышления в области изобретательства. Интересно сопоставить ТРИЗ с теорией сильного мышления в криминалистике. Ныне научные методы раскрытия преступлений стали общепризнанной основой криминалистики. Но был период, когда идея научного решения криминалистических задач только прокладывала себе дорогу, преодолевая огромное сопротивление привычного метода проб и ошибок. Именно в этот период Артур Конан-Дойль создал произведения о Шерлок Холмсе. В этих повестях и рассказах приведены многочисленные высказывания Холмса о теории и практике решения криминалистических задач, а сами повести и рассказы напоминают учебные задачи.

Кстати, Холмс не раз говорил, что хотел бы вместо рассказов о раскрытии преступлений видеть учебник по теории раскрытия. Так, в рассказе "Медные буки" Ш. Холмс говорит доктору Ватсону: "Преступление - вещь повседневная. Логика - редкая. Именно на логике, а не на раскрытии преcтуплений вам и следовало бы сосредоточиться: а у вас курс серьезных лекций превратился в сборник занимательных рассказов" (т. 1, стр. 519. Здесь и далее цитаты даны по собранию сочинений А. Конан-Дойля в восьми томах, библиотека "Огонька", изд. "Правда", 1966). Ныне такие учебники есть, но для нас интересно сопоставить ТРИЗ с теорией сильного мышления в криминалистике в период становления этой теории, когда только отыскивались основные идеи того, что теперь стало обширной отраслью науки.

Человеку, знакомому с ТРИЗ, сразу бросается в глаза много общего между ТРИЗ и принципами, на которых основана работа Холмса. В частности, почти в каждом рассказе обнаруживается четкое криминалистическое противоречие, нередко подобное по форме физическому противоречию, например: человек здесь есть, поскольку он не мог исчезнуть из этого помещения, и человека здесь нет, поскольку все присутствующие - другие люди (рассказ "Человек с рассеченной губой"). Наверное, нужна специальная работа по сравнительному анализу ТРИЗ и теории Холмса. Такая работа может оказаться весьма полезной при построении общей теории сильного мышления. Пока я хочу остановиться только на одной стороне дела - на том, что говорит сам Холмс о своей теории. Даже еще более узко: меня сейчас интересуют только те высказывания Холмса, которые относятся к принципам построения теории.

Пожалуй, наиболее четко Холмс изложил исходные принципы теории в повести "Этюд в багровых тонах". В одной из бесед с Уотсоном Холмс говорит: "...При решении подобных задач очень важно уметь рассуждать ретроспективно. Это чрезвычайно ценная способность, и ее нетрудно развить, но теперь почему-то мало этим занимаются. В повседневной жизни гораздо полезнее думать наперед, поэтому рассуждения обратным ходом сейчас не в почете. Из 50 человек лишь 1 умеет рассуждать аналитически, остальные же мыслят только синтетически.

- Должен признаться, что я вас не совсем понимаю.

- Я так и думал. Попробую объяснить это понятнее. Большинство людей, если вы перечислите им все факты один за другим, предскажут вам результат.

Они могут мысленно сопоставить факты и сделать вывод, что должно произойти что-то. Но лишь немногие, узнав результат, способны проделать умственную работу, которая дает возможность проследить, какие же причины привели к этому результату. Вот эту способность я называю ретроспективными, или аналитическими, рассуждениями" (т. 1, стр. 144). Мысль Холмса можно пояснить простым примером. Предположим, дана задача: "40 плюс 60, что получится? Решить такую задачу просто: есть "факт" (40), есть еще один "факт" (60), складываем, получаем "результат" (100). Это по терминологии Холмса - синтетическое мышление. Вторая задача: "Дано 100. Как это число получилось при сложении?" Налицо "результат" (100), и надо узнать, суммой каких "фактов" (цифр) он является. Тут по терминологии Холмса нужно аналитическое, дедуктивное мышление. Задача трудная. Может быть, 100 - это сумма 35 и 65. А может быть - 12 и 88. Или: 56,14,30...

Чтобы усилить аналогию, надо допустить, что некоторые известные нам "факты" (цифры) лишние, т.е. даны не только числа от 1 до 99, но и 356, 2452 и т.д. - числа, которые не могут войти ни в какую сумму, но мы об этом не знаем и можем пытаться получить 100, складывая 2542 и 74.., а некоторых нужных "фактов" (цифр) нет, т. е. мы почему-то забыли о существовании, например, чисел 10, 20, 30 и т. д. В этих условиях идти "обратным ходом" - от результата к породившим его фактам -действительно очень трудно.

В рассказе "Серебряный" Холмс говорит: "Это один из тех случаев, когда искусство логически мыслить должно быть использовано для тщательного анализа и отбора уже известных фактов, а не для поисков новых. Трудность в том, чтобы выделить из массы измышлений и домыслов досужих толкователей и репортеров несомненные, непреложные факты. Установив исходные факты, мы начинаем строить, основываясь на них, нашу теорию и пытаемся определить, какие моменты в данном деле можно считать узловыми" (т. 2, стр. 6). Эта же мысль повторяется в рассказе "Рейгетские сквайры": "В искусстве раскрытия преступлений первостепенное значение имеет способность выделить из огромного количества фактов существенные и отбросить случайные. Иначе ваша энергия и внимание непременно распылятся, вместо того чтобы сосредоточиться на главном" (т. 2, стр. 126). И в рассказе "Морской договор": "Раскрыть это дело было трудно главным образом потому, - заметил своим менторским тоном Холмс, - что скопилось слишком много улик. Важные улики были погребены под кучей второстепенных. Из всех имеющихся фактов надо было отобрать те, которые имели отношение к преступлению" (т. 2, стр. 219). В сущности, отбрасывание лишних данных эквивалентно переходу от ситуации к задаче, а затем к модели задачи. Примечательно, что Холмс придает этому "первостепенное значение": мы знаем по ТРИЗ, что правильно построенная модель - гарантия если не решения задачи, то, во всяком случае, более глубокого понимания ее сути. А как быть с недостающими фактами? Вот ответ Холмса: "Идеальный мыслитель, - заметил он, - рассмотрев со всех сторон единичный факт, может проследить не только всю цепь событий, результатом которых он является, но также все вытекающие из него последствия. Подобно тому, как Кювье мог правильно описать целое животное, глядя на одну его кость, наблюдатель, досконально изучивший одно звено в цепи событий, должен быть в состоянии точно установить все остальные звенья и предшествующие и последующие. Мы еще не поняли многих вещей, которые можно постичь только разумом. Посредством умозаключений можно решать такие задачи, которые ставили в тупик всех, кто искал их решения с помощью своих чувств" (рассказ "Пять апельсиновых зернышек", т. 1, стр. 369). Тут право напрашивается аналогия с правилами вепольного анализа. Когда мы говорим, что одно вещество и потому надо добавить еще одно вещество и поле, идет достройка "звеньев цепи". Аналогию можно продолжить (даже термины в чем-то сходные: есть, скажем, цепные веполи...), но это всего лишь аналогия. Важно другое: чтобы получить недостающие факты путем наращивания "цепи", нужно знать, какие "звенья" можно стыковать и как именно. Нужно знать, как строить систему фактов, т.е. нужно знать законы построения и перестроения систем. Разумеется, эти законы различны (во всяком случае, в чем-то различны) для изобретательства и криминалистики. Но важен подход: надо знать и использовать законы достройки и преобразования моделей задач (а для этого надо знать законы развития систем - изобретательских, криминалистических или любых других).

Кроме знания законов, по которым "стыкуются" факты, нужно иметь в запасе обширный набор фактов, могущих понадобиться при "стыковке", т.е. система сильного мышления должна иметь мощное информационное обеспечение. Говоря об этом, Холмс подчеркивает, что в принципе нужно знать все: "...мыслитель должен иметь возможность использовать все известные ему факты, а это само по себе предполагает, как вы легко убедитесь, исчерпывающие познания во всех областях науки, что даже в наше время бесплатного образования и энциклопедий - качество весьма редкое. Значительно легче представить себе человека, изучившего все, что может оказаться полезным для его деятельности, и к этому я, со своей стороны, как раз стремился" (рассказ "Пять апельсиновых зернышек", т. 1, стр. 370). Так обстоит дело и с информационным обеспечением в ТРИЗ: надо бы иметь "все" или "почти все", но это невозможно и мы пока ориентируемся на то, чтобы иметь "почти все" по физэффектам и "почти все" по приемам устранения технических противоречий. Основная трудность состоит в том, что нужная информация "растворена" в массе ненужной информации. Холмс, надо отдать ему должное, отлично видит необходимость отбора информации, ее систематизации и концентрации: "Видите ли, - сказал он, - мне представляется, что человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить как хотите. Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадается под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься, а человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак. Он возьмет лишь инструменты, которые понадобятся ему для работы, но зато их будет множество, и все он разложит в образцовом порядке. Напрасно люди думают, что у этой маленькой комнатки эластичные стены и их можно растягивать сколько угодно. Уверяю вас, придет время, когда приобретая новое, вы будете забывать что-то из прошлого. Поэтому страшно важно, чтобы ненужные сведения не вытесняли собой нужных" (Этюд в багровых тонах", т. 1, стр. 45).

Собрать сведения по физэффектам и свести их в таблицы применения при решении изобретательских задач трудно, но вполне осуществимо. Холмсу пришлось собирать не только известные "криминалистические эффекты", но и открывать новые. Он исследует, например, различные сорта табачного пепла, это дает возможность по пеплу сказать - что курил преступник. Холмс тщательно изучает почвы в разных районах Лондона, чтобы по комочку глины знать, где побывал разыскиваемый человек. Ногти, сгиб брюк на коленях, утолщения на пальцах обшлаги рубашки - по каждому такому признаку у Холмса есть СВОЯ таблица, позволяющая делать выводы о человеке. "Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают дело" ("Этюд в багровых тонах", т. 1, стр. 50). Разумеется, есть у Холмса и "патентный фонд" по криминалистике - картотека по наиболее примечательным преступлениям: "...Если вы загляните в мою картотеку, вы найдете немало аналогичных случаев, например Андоверское дело 1877 года. Нечто подобное произошло и в Гааге в прошлом году. В общем, старая история, хотя в ней имеются некоторые новые детали" (т. 1, стр. 324, рассказ "Установление личности").

В рассказе "Серебряный" Холмс так отзывается об инспекторе Грегори: "Инспектор Грегори, которому поручено дело, - человек энергичный. Одари его природа еще и воображением, он мог бы достичь вершин сыскного искусства" (т. 2, стр. 11). А в рассказе "Подрядчик из Норвуда" аналогичное высказывание относится к инспектору Лестрейду: "В том-то и дело, милый Лестрейд, что уж слишком очевидно. Среди ваших замечательных качеств нет одного - воображения..." (т. 2, стр. 276). Тут определенное противоречие: Холмс, всегда утверждавший, что решать задачи надо на основе "разума", а не "чувства", вдруг выдвигает на первый план "воображение" - фактор скорее "чувственный", чем "разумный". Аналогичный парадокс и в ТРИЗ: ратуя за "алгоритм", мы в то же время стремимся развивать творческое воображение. В чем же здесь дело? Зачем нужно воображение при решении криминалистических задач? Кроме задач, в которых нужные факты есть, но спрятаны среди ненужных, имеются задачи, не содержащие нужных фактов. Для получения этих недостающих данных, если их к тому же нет в информационном фонде - нужно использовать воображение: "Вы знаете мой метод в подобных случаях, Уотсон: я ставлю себя на место действующего лица и, прежде всего, уяснив для себя его умственный уровень, пытаюсь вообразить, как бы я сам поступил при аналогичных обстоятельствах" (Рассказ "Обряд дома Месгрейвов", т. 2, стр. 107). На первый взгляд, типичная эмпатия. Но эмпатия проводится без всяких правил, а тут - "поправка на умственный уровень". Судя по рассказам, не только на умственный уровень, но и на многие другие обстоятельства: действовал ли преступник в условиях цейтнота или нет, каков характер преступника, каковы внешние условия и т.д. С такими коррективами прием начинает чем-то походить на ИКР. Идеальный случай - Я слышу все мысли преступника, а для этого ставлю себя на его место. Но основная работа воображения заключается не в этом. Воображение нужно, прежде всего, чтобы
с м е л о   осуществлять "алгоритмические операции". Вот Холмс беседует с доктором Уотсоном: "Вы просто не хотите применить мой метод, - сказал он, качая головой. - Сколько раз я говорил вам: отбросьте все невозможное, то, что останется и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался" ("Знак четырех", т. 1, стр. 189). Для человека, решающего задачи, воображение - это как смелость для солдата. Мало иметь правильный план решения задачи и необходимую информацию. Надо не бояться осуществить этот план и использовать эту информацию.

Можно было бы продолжить анализ высказываний Холмса. Есть у него и высказывания, которые так и просятся на стены аудиторий, в которых занимаются ТРИЗ. Например: "Я никогда не гадаю. Очень дурная привычка: действует гибельно на способность логически мыслить" ("Знак четырех", т. 1, стр. 158). Или: "...всякая задача оказывается очень простой после того, как вам ее растолкуют. А вот вам задача еще не решенная..." ("Пляшущие человечки", т. 2, стр. 292). Но нас сейчас интересуют принципы, а не детали.

Итак, рассматривая деятельность Холмса по построению теории сильного мышления при решении криминалистических задач, следует отметить ее совпадение с основными принципами построения теории сильного мышления при решении изобретательских задач. Ничего неожиданного в этом выводе нет. Всюду, где искусство сменялось наукой, где "разум" вытеснял "чувства", а формулы законы, правила вытесняют перебор вариантов, осенение, интуицию, всюду становление науки идет по одной программе. Возникновение научной криминалистики интересно потому, что криминалистика вообще интересна. А Холмс интересен еще и потому, что, пользуясь современной терминологией, Артур Конан-Дойль спрогнозировал - методом написания сценария - возникновение научной криминалистики. Так что этот случай интересен и с позиций прогностики.

Этот материал полезно рассказать слушателям где-то в середине занятий - после того, как пройдены основные понятия ТРИЗ.

Г. Альтшуллер